А тут ещё и эти волосы. Спутались так, что в одиночку не справиться. Слишком длинные волосы, предвестники неминуемой старости, не на шутку расстроили Кизекочука. Можно было бы попросить Вэру помочь их расчесать или даже… немножко обстричь, совсем чуть-чуть, так, что никто бы и не заметил! Вэра никому бы не рассказал, а потом и вовсе забыл бы… Только вот сам Кизекочук не забыл бы никогда, никогда не простил бы себе и Вэре эту уловку. Кизекочук ещё раз с сожалением посмотрел на свои чрезмерно длинные и спутанные волосы и решил всё-таки обратиться за помощью к тому, чьи волосы были длиннее.
III
Кизекочук шёл к Вэре, когда мы застали его сурового и непричёсанного. Он шёл к Вэре, чтобы тот расчесал ему волосы. Вы, может, слышали фразу: «Не беспокой меня по пустякам!», а вот Кизекочук не слышал. И вся их дружба складывалась из таких тревожных пустяков. Конечно, Кизекочук и сам мог бы разобраться со своими волосами, именно поэтому он шёл к Вэре. Он знал, что Вэра справится и не знал другого способа показать другу, что нуждается в нём.
Уоки, или убежище, Вэры было окружено высокими яблонями и само располагалось на одной из них. Когда Кизекочук подошёл, он увидел две ноги, торчащие из густой кроны самого высокого дерева. Ноги стояли на лестнице. Лестница стояла на земле, и это крайне удивило Кизекочука. Дело в том, что обычно лестница стояла на другой земле – той, что находится под деревом с уоки, и вела к входу. А ещё его удивило, что какая-то женщина посреди белого дня ворует яблоки. Почему именно женщина? Китобои не занимались сбором яблок. Китобои вообще не занимались ничем, кроме охоты на китов. Все остальные дела – починка уоки, приготовление пищи, стирка, воровство и другие ненужные глупости, считались женским занятием. Поэтому Кизекочук был уверен, что вор-женщина. Тем более он был удивлён, когда увидел, что обе ноги принадлежат никому иному, а самому Вэре.
– Вэра?
Он подошёл ближе, чтобы убедиться, что ему не почудилось.
– Здравствуй, Кизекочук!
Вера не вздрогнул, не оглянулся с опаской, что его кто-то заметил, не оглянулся даже без опаски. Он просто продолжал собирать яблоки в свой огромный карман, свисающий с пояса аж до колен. Тогда Кизекочук осторожно и вкрадчиво продолжил:
– Вэра, я могу сейчас уйти, как будто меня здесь и не было. А потом приду снова.
– Зачем, Кизекочук?
– А зачем ты воруешь яблоки?
– Ворую?!
Вэра засмеялся и даже отвлёкся от своего неприличного занятия.
– У кого же я ворую?
– У яблонь.
– Ну тогда, да. Я действительно ворую яблоки.
– И тебе не стыдно?
– За что?
– А разве это не женское дело?
– Нет такой песни, в которой так поётся. И потом, какая разница, чьё это дело, если мне нужны яблоки.
– И ты не мог попросить кого-нибудь другого собрать их для тебя? Какую-нибудь женщину, например?
– Зачем мне просить кого-то, если я могу сделать это сам.
– Но…
Глаза Кизекочука внезапно расширились до размера яблок. Что «но…» – он не знал. Он сел на толстый извилистый корень, попытался перестать таращить глаза, но был так поражён, что ничего не вышло. Тем временем Вэра уже набил свой огромный карман и спустился с лестницы. Увидев забавное выражение на лице Кизекочука, он не стал смеяться, ведь заметил также и тщетные попытки друга скрыть своё недоумение.
– Ты же пришёл не затем, чтобы уличить меня в воровстве?
– М?
Вопрос несколько отвлёк Кизекочука от сложных переживаний, ему удалось моргнуть, что заметно улучшило ситуацию.
– Ты пришёл сюда просто так?
– Да. Нет.
Кизекочук начал быстро мысленно перебирать события, которые привели его к Уоки в яблонях. Он так разволновался, что совсем забыл, зачем пришёл.
Конец ознакомительного фрагмента.